Орех


Он сидел за столиком кафе, когда я вошел. На душе моей было легко и беззаботно, там словно плавали уютные золотые рыбки, готовые исполнить любое желание. Тем более поразил меня его вид - беззащитный, какой-то чудаковатый. Мои золотые рыбки встрепенулись и настороженно качнули плавниками, завидев его. Они уже исполнили много моих желаний - у меня есть дом, жена, дети; асфальт всегда приветливо шуршит под моими ногами и почти никогда не уходит из-под ног. А он, казалось, висит в воздухе …
Он сидел за столиком и с глубокомысленным видом смотрел на орех, лежащий перед ним, так, словно от этого зависела его жизнь. Я подошел и сел рядом с ним.
- Привет, - сказал я.
Он поднял голову и серьезно посмотрел на меня.
- Вот, - указал он рукой на орех.
Я посмотрел на орех, не понимая, что он в нем нашел. Обычный орех в тонких, извилистых прожилках, маленький, крутолобый.
- Никак не могу его расколоть, - грустно сказал он. - Ночью мне приснилось, что в этом орехе живет прекрасная женщина, которую я ищу всю жизнь. Слабо ?
- Да-а, - протянул я, не зная чем ответить на такое признание.
- Чертов орех, - сказал он, - когда я утром проснулся и протянул к нему руку, все казалось так просто: тресни им как следует - и все дела.
- Ну и тресни, - сказал я с шутливой улыбкой.
- Не могу, - вздохнул он. - Боюсь, вдруг это подвох…
- И не жалко женщину? - спросил я, подзывая официантку и заказывая мартини.
- Жалко, - грустно сказал он. - Но как подумаю - она появится из ореха и окажется не такая, как я хочу - легкая, светящаяся, нежная, если бы ты только знал - какая…
В его голосе появилось почти отчаяние, словно он наотрез отказывался взглянуть на все это с должной степенью иронии.
- И дело не только в ней, - вздохнул он, - я сам могу испортить все. Сейчас она кажется мне маленькой и хрупкой, я могу носить ее в руке тихо-тихо, чтобы никто не слышал. А когда она вытянется во весь рост - на нее тут же обрушится весь этот мир с его сплетнями, советами и начнет ей жужжать в уши, что и я не таков, как ей хочется. Представляешь, что будет тогда. Пока ее душа зажата в моей ладони - она не может придумать ничего плохого обо мне, а если я выпущу ее…
- Да ты собственник, - сказал я.
- Нет, - и я увидел, что он говорит искренне. - Мне просто страшно за нее. Она привыкла к темноте, и этот мир может ослепить ее. А потом - мне почему-то кажется, что она выйдет наружу, взглянет на все это дело недоуменно и уйдет обратно.
- Но ты не можешь оставлять ее там, - я все еще пытался перевести все в шутку.
- Я знаю, - он кивнул. Несколько минут мы молчали, думая каждый о своем. Я чувствовал что-то вроде досады на его, казавшуюся мне детской и наивной, торжественную серьезность.
"Вечный ребенок", - подумал я, но почему-то в эту мысль вкралось что-то, похожее на сомнение.
-Я не верю в сны, - сказал я ему. Мне хотелось чем-то защитить тот непоколебимый мир, в который ворвался он со своим орехом. Все показалось мне в этот миг шатким, все - даже эти уютные гладкие столики с салфетками.
- Слушай, давай расколем твой орех, - предложил я. - Посмотрим, что внутри.
На миг его глаза стали беззащитными, но потом он долгим взглядом посмотрел на меня и вдруг резко мотнул головой.
- Нет, - сказал он. Он бережно взял свою драгоценность и, не сказав мне ни слова, вышел из кафе. Я сидел, бессмысленно глядя на свой бокал с мартини, ощущая вдруг накатившуюся на меня слабость и грусть. Я представил, как он идет один под моросящим осенним дождиком, зажав в ладони свой волшебный орех, и не одна из моих золотых рыбок не могла мне толком объяснить, кто из нас двоих ближе к реальности.